Текст: Лидия Гуменюк

Несмотря на всю нынешнюю популярность профессии фотографа, очень трудно найти специалиста в мире глянца, точно чувствующего стиль и требования каждого отдельного издания и сохраняющего при этом собственный «почерк». Стивен Кляйн как раз такой человек.

Стивен Кляйн пришел в фотоискусство не сразу и не случайно. Родившись в Нью-Йорке в 1961 году, сначала изучал живопись в Rhode Island School of Design, а затем его интерес плавно переключился на фотографию. Действительно, многие отмечают черты живописности в его фотографическом творчестве. Однако сам он утверждает, что изучение этих двух дисциплин доказало ему, что сравнение фотографии и живописи совершенно бесполезно. Кляйн считает, что нет смысла создавать снимки, которые хороши только своей связью с прошлым и оправдываются лишь схожестью с другими видами искусства — наоборот, всегда нужно смотреть в будущее.

Может быть поэтому, из-за страсти к вечному движению и переменам, фотография для Кляйна — это научный эксперимент, а свою студию он называет лабораторией. И съемка у него скорее не психологический процесс, а физический: атомы ведь непрерывно изменяют свои электрические заряды, также и процесс съемки, и фотограф должны провоцировать в модели неповторимые изменения. Обычно говорят, что конечный результат зависит от фотографа, от его видения модели в кадре, но, возможно, дело еще и в изменении поведения модели, в зависимости от ее взаимодействия с человеком за камерой. Кляйну часто кажется, что звезды из разных областей шоу-бизнеса с удовольствием с ним сотрудничают именно потому, что он может показать их неоднозначно, по-новому — совсем не так как они привыкли видеть себя на глянцевых обложках.

С другой стороны, Кляйн явно лукавит, так как он, наравне со многими современными мастерами fashion-фотографии, отлично умеет сделать из человека мертвую куклу. Играет этими образами, используя в одной серии и людей, и манекенов — в результате уже не разобрать, кто из них где. Впрочем, все варьируется и зависит от задачи — он же настоящий «многостаночник» в журнальной сфере, сложный и противоречивый при этом, предсказуемый и нет. Кляйн — ребус.

Используя привычные экранные образы звезд, в то же время он входит с ними в некое противоречие. В семейной серии Анджелины Джоли и Бреда Питта (журнал W, 2005) он объединяет фотографии в стилистике их актерских амплуа, вроде мистера и миссис Смит, добавляя к этим голливудским картинам легкий налет «бытовухи». А идеалистические домашние снимки в кругу детей (всем известно, насколько многочисленна семья звездной пары), наоборот, нагоняет театральности и ¬неестественности — этакие Барби и Кен с кучей одинаковых детей.

В подобной же семейной серии он представляет Дэвида и Викторию Бэкхем — вовсе не как футболиста и бывшую солистку девчоночьей группы, а как брутальную парочку вроде Бонни и Клайда, путешествующую на машине и ночующую в дешевых мотелях.

Кляйн — сверхненатуральный фотограф, все его снимки зачастую нарочито неживые, но при этом он не ударяется в китч и фантастику. Кажется, что на его фотографиях время застыло как по мановению волшебной палочки еще задолго до щелчка затвора. В них присутствует некоторое спокойное напряжение, как в мире зазеркалья. Поэтому фотографа всегда можно узнать по этой бездвижной атмосфере, кажущемуся осязаемым плотному прозрачному воздуху. Кляйна всегда тянет к оживлению мертвой картинки, но не так, чтобы она приобрела некую динамику и превратилась в киноленту, а так, чтобы снимки сменяли друг друга достаточно бессвязно, в клиповом ритме. Он разбивает историю на составные части и перетасовывает их. При этом мы видим, что от «перемены мест слагаемых — сумма не меняется», мы понимаем то, что передает нам Кляйн — считываем, поскольку давно находимся в плену этих культурных стереотипов и экранных образов.

Интересен тот факт, что Кляйна как фотографа больше всего притягивают уже «съеденные» своей знаменитостью люди, снятые-переснятые всеми современными мастерами, как например, его самые любимые модели — Мадонна и Бред Питт. Массовая культура выдавила из них уже почти весь сок, они стали признанными секс-символами и бессмертными идолами. Стивен Кляйн этому не противоречит, но вносит отдельные черты, меняющие общее восприятие. Мадонну он снимает всегда по-разному: для рекламы — в более традиционном образе, для своего видеоарта — уже совсем иначе. Там он заставляет нас полностью забыть все то, что мы о ней знали. В этом плане показательны портреты Бреда ¬Питта, лицо которого полностью залито вязким веществом разного цвета, так что знакомые всем привлекательные черты еле прочитываются. Но мы смотрим на фотографию, читаем подпись и, все-таки, узнаем или просто верим в то, что это действительно он.

Что касается работы в журналах, то Кляйн отлично чувствует современные тенденции в фотографии и снимает так, как надо. Но в этом «так, как надо» чувствуется очень слабая ирония. Не шутка или хулиганство — он для этого слишком основателен. Кляйн отлично понимает, что и для кого снимает, где нужна более-менее классическая фотография, а где можно подключить бурную фантазию. Он может делать треш, но этого никто не заметит, потому что остается совершенно спокойным и ровным. Никогда никаких ярких эмоций и экспрессивных движений. Также никакого импрессионизма — сюжетов «как будто вырванных из жизни». У Кляйна нет и тени небрежности — несомненно каждый кадр четко прорисован заранее, выстроена композиция, баланс и сочетание цветов. Также он удивительно красиво, в лучших традициях времен Ньютона и Сьеффа работает и с черно-белой фотографией.

Как и многих современных фотографов Кляйна привлекает и обратная сторона красоты — его не пугают уродства. Да и что такое уродство, как не иная красота? Он часто делает из известных моделей и актрис жутковатых напудренных кукол, но и в этом есть своя мертвая эстетика мира манекенов, он просто усиливает акцент. Кляйн не чужд и гомоэротики. Ежегодно он выпускает календари «Боги стадионов» и снимает для гей-журналов. Его идеал — это античная красота развитого, спортивного тела. Вообще, он производит впечатление очень «мужского» фотографа. Поэтому у него достаточно сложные отношения с женским телом — если не превращено в пластмассу или фарфор, то так и норовит показать всю свою натуралистичность: складки, напряженные мышцы и т. д., нечто мужское и грубое. Например, в серии снимков «Эротика» тело модели красиво по своим линиям, как узор, но безобразно как объект желания, потому что мертво и костляво. Но если надо, он может показать и более привычную сексуальность.

Полностью материал читайте в печатной версии журнала "ФотоДело"