— Марат, ну как тебе не стыдно подкарауливать людей в неблагоприятные моменты их жизни? —
Стыдно, конечно… Переживаю иногда месяцами — не поверишь! Хотя чувство
от проделанной работы испытываю двоякое. С одной стороны — раскаяние за
содеянное, с другой, если получается хороший кадр, — гордость за
профессионально выполненное задание. Обывателю интересны «жареные»
новости, ну что тут поделаешь? Мы идем на поводу у вкусов толпы, и это
наш хлеб. Конечно, выработать привычку к такой профессии чертовски
сложно. Поэтому, признаюсь честно, я переживаю, бывает и грустно, и
больно. Самое болезненное — сталкиваться лицом к лицу со своими
жертвами или их родственниками. Оправдание у меня и у моих коллег при
этом одно: фотография — правдивый документ, отражающий реальное
положение вещей. Мы доносим до людей факты, скрываемые от общества, и
эта информация иногда помогает героям наших фоторепортажей пережить
удары судьбы. Жанр папарацци появился с приходом новых
капиталистических отношений, и это, на мой взгляд, очевидное проявление
демократии. Если какие-то факты скрывают от народа, то задача прессы —
довести их до сведения общественности, даже если персонажи выглядят
весьма неприглядно. Например, я сфотографировал Вицина за два дня до
его смерти. Великий актер лежал в обычной городской больнице, в
нечеловеческих условиях... Газета «Жизнь» первая написала о том, что
народный артист Георгий Вицин умирает в обычной московской больнице в
нищете и забвении — об этом узнали люди и стали предлагать актеру свою
помощь. — Как происходит на практике «отстрел мишени» для репортажа? —
Если это пациент, который находится в беспомощном состоянии, то я
забегаю в палату во время отсутствия персонала, отщелкиваю несколько
кадров и убегаю. А бывает наоборот: выжидаю в укрытии поблизости от
того места, где должно появиться интересующее меня лицо. Так вот, если
ситуация позволяет снимать издалека, я предпочитаю второй вариант,
чтобы мое присутствие не вносило коррективы в поведение объекта
фотосъемки. Когда выслеживаемые персоны меня не видят, они ведут себя
естественно. Именно это и требуется для хорошей репортажной фотографии.
— Требуются какие-то «джеймсбондовские» уловки для того, чтобы попасть в хорошо охраняемое место? —
Существует много способов обойти охранников. В нашем рабочем реквизите
имеются медицинские халаты, одежда хирургов, военное обмундирование и
даже форма пожарников. Журналистское удостоверение — не самый сильный
козырь и предъявляется в последнюю очередь, хотя иногда и это
срабатывает. Не так давно я снял в дипломатической больнице Никиту
Михалкова. Для этого мы официально представились сотрудниками издания,
вручили букет и пожелали артисту скорейшего выздоровления. При этом я
из-под полы отщелкал несколько кадров. У нас вообще такая схема работы
в газете: фотограф делает материал в паре с корреспондентом, и оба
несут моральную ответственность за содеянное, сообща переживая все
стадии создания материала.
—
Словом, приходится разыгрывать целый спектакль: быстро оценивать
ситуацию, на ходу придумывать схему действий, входить в роль и
виртуозно ее исполнять. Задуманное всегда удается? —
Как правило, да. Главное — сохранять хладнокровие в любых ситуациях и
опережать персонал вопросами, чтобы те не успели взять ситуацию в свои
руки. Чтобы сделать репортаж о разделении сиамских близнецов Зиты и
Гиты, мне почти сутки пришлось простоять около операционной в полном
облачении хирурга (зеленый костюм, бахилы, шапочка, марлевая повязка до
глаз). И все для того, чтобы сделать три кадра. Фотоаппарат в таких
случаях я прячу в пакете. Персонал реагировал на съемку, разумеется, с
возмущением. Но врачи и медсестры были заняты делом — они везли на
каталке пациенток, поэтому некому было устраивать со мной физические
разборки. Впрочем, кто-то успел все же добежать до телефона и вызвать
охрану, но я уже в это время был на улице…
— Бывает, что на добывание одного ценного кадра уходит несколько дней? —
Конечно, иногда мы вынуждены часами и даже сутками выжидать
какую-нибудь известную личность около ее дома, сидя в редакционной
машине с тонированными стеклами. Часто приходится «пасти» Пугачеву.
Алла Борисовна — персона в народе весьма популярная, поэтому все
события, происходящие в жизни певицы, людям всегда интересны. Вообще,
тот факт, что артисты могут так же, как обычные граждане, болеть,
напиваться, устраивать скандалы, приближает известных людей к их
поклонникам — так «звезды» становятся ближе. Со всеми иностранными
знаменитостями у нас отработана традиционная программа: встреча в
аэропорту, эскорт в гостиницу, дежурство в вестибюле отеля, затем —
сопровождение звезды по разным увеселительным и деловым маршрутам. Так
делают не только корреспонденты газеты «Жизнь», но и журналисты других
таблоидов.
— Какие меры безопасности ты применяешь для сохранения материала? —
Я всегда ношу с собой две флэшки. Как только отсниму материал, сразу
вынимаю карту памяти и вставляю другую. Охрана на выходе может
потребовать отдать флэш-карту. Тогда я разыгрываю целый спектакль с
просьбами не отнимать карту, изображаю крайнее сожаление, потом все же
ее отдаю… Пустую, разумеется. А фотоснимки остаются при мне. Еще
можно спрятать в кармане маленькую «мыльницу», чтобы прикинуться
обычным фотолюбителем, проходящим зевакой, который случайно оказался на
месте события и решил его сфотографировать «для себя».
— Расскажи о своем оборудовании. —
Первое время у меня был пленочный фотоаппарат Nikon F90, но последние
три года я снимаю цифровой камерой Nikon D1H, которая, по сути,
абсолютно идентична пленочной камере Nikon F5. Так же сидит в руке,
столько же весит, так что привыкать к новой технике мне, в общем-то, не
пришлось. До недавнего времени я был своим рабочим инструментом
доволен, однако на сегодняшний день к камере накопился ряд претензий.
Сегодня на рынке фототехники уже появились улучшенные модели с большим
разрешением, позволяющие «вытягивать» по качеству любые изображения.
Хотя я люблю Nikon, вынужден признать, что соперники знаменитого бренда
не дремлют: недавно компания Canon обошла своего главного конкурента,
выпустив на рынок новую цифровую модель Canon D1 Mark II с разрешением
8 Мп и скоростью съемки более 6 кадров в секунду. Так что не исключено,
что скоро мой кофр пополнится этой новинкой. Кстати, у меня была
возможность выбрать между Nikon D1H и Nikon D1Х. У последнего
разрешение в два раза больше, но он более «тормозной», что для
репортажной съемки является серьезной помехой. У Nikon D1H всего 2,7
Мп, но она скоростная — делает 5,5 кадров в секунду, снимает с большой
скоростью серию до 20 кадров. При моей специфике работы
предпочтительнее снять с худшим качеством, но быстро. Поскольку часто
приходится снимать объекты в движении, дорога каждая доля секунды.
Медленно «думающая» камера способна загубить важный репортаж. Еще один
недостаток отвергнутого мною D2Х — очень «шумная» матрица. Итак,
в моем арсенале Nikon D1H — профессиональная репортерская камера с
набором разнообразных объективов. В редакции своей газеты я выступаю не
только в роли папарацци, часто приходится делать различные репортажи
(спорт, политика, фэшн), поэтому для разных случаев ношу с собой
широкоугольный объектив, объектив 17/35 для «ближнего боя», объектив
Nikon 28/80 и 80/200, объектив 400 мм и два конвертера — 2- и
1,5-кратные. Объективы достаточно светосильные, с постоянной диафрагмой
2,8, поскольку иногда приходится снимать без вспышки. — В заключение,
Марат, дай несколько советов начинающим «братьям по оружию»? — Я
считаю, не нужно зацикливаться только на жанре папарацци. Я с не
меньшим успехом снимаю другие сюжеты: спорт, политику, войну,
культурные события, теракты и мирную жизнь. Фотожурналисту нужно быть
специалистом во многих жанрах, постоянно оттачивать, совершенствовать
свою технику. Хороший фотокорреспондент должен иметь, что называется,
нюх, тонко чувствовать тему, знать «всех и вся» в контексте
редакционного задания и понимать скрытый подтекст происходящих событий.
А еще — быть готовым к тому, чтобы ежедневно вступать в полемику с
внутренним голосом, попирая привитые обществом нравственные законы. Для
тех, кто сделал шаг за границу привычного, обратно дороги нет…
Комментарии фотолюбителей Мария Плешкова, г. Москва: —
По поводу работы папарацци — я думаю, нужно иметь особый склад
характера, чтобы заниматься такой работой. Я пробовала гулять по городу
и снимать людей, жизненные сценки, но у меня не всегда поднималась рука
фотографировать некоторые вещи, поскольку часто ощущался
психологический дискомфорт. Работа эта неблагодарная и зачастую имеет
компрометирующую фотографа, разрушительную для личности направленность.
Серго Кантарчян, г. Иркутск: —
Самое сложное и важное для папарацци, считаю, не перейти тонкую грань
между смешным и тем, что может унизить человека. Между фотографией,
вызывающей эмоцию, и фотографией, способной причинить боль.
Виктор Малышко, г. Москва: —
С работой папарацци я знаком только по автобиографии Хельмута Ньютона.
Мастер отзывается о высоком профессионализме тех, кто занимается этим
ремеслом. В охоте за знаменитостями «фотокиллеры» используют передовые
технические средства и способы съемки. Зачастую «жертвы» папарацци
испытывают неудобство от их преследования. Иногда, если верить одной из
версий гибели принцессы Дианы, случаются жертвы в буквальном смысле
этого слова. По-моему, это своего рода расплата знаменитостей за их
славу и занимаемое положение. Я не осуждаю папарацци.
Раиса Михайлова, г. Москва: —
У меня слово «папарацци» скорее ассоциируется с фразой «дешевая
сенсация», а вот «репортер» — нелегкая и увлекательная творческая
профессия. Как и в любом деле, тут нужно знать меру и иметь такт.
Александр Иванов, г. Москва: —
Папарацци, на мой взгляд, не очень хорошее явление. Они с
профессиональным равнодушием снимают все подряд: и позитив и негатив.
Если позитив — то еще куда ни шло. А вот негатив... Любому человеку
будет малоприятно увидеть себя в непрезентабельном виде, да еще и
другие посмотрят. Правда, если говорить о взаимоотношении папарацци и
«звезд», это уже совсем другая история. Боюсь, что их симбиоз имеет
взаимовыгодный характер.
Елена Соловьева, г. Санкт-Петербург: —
Для меня папарацци — это люди, снимающие знаменитостей, когда те того
не ожидают и не желают. Думаю, что этими фотографами движут два
стимула: желание сделать редкий кадр (фотоазарт) и страсть заработать
денег (нажива). Чтобы быть папарацци, необходимо иметь определенные
свойства характера, отличные от свойств характера, скажем,
фотолюбителя. Людей, подглядывающих в замочную скважину, я не уважаю, и
«подглядывание» фотоаппаратом, например с крыши соседнего дома в окно
чужой квартиры, тоже не приветствую. А вот если к специфике папарацци
причислить съемки в общественных местах, незаметные для их объектов, то
такие кадры я считаю вполне допустимыми и интересными.
Дмитрий Леонов, г. Барнаул: —
Мне не очень нравятся личности, которые подсматривают за личной жизнью
знаменитостей или обычных людей, чтобы втихую, с помощью
длиннофокусного объектива, заснять какие-то некрасивые моменты. Но мне
очень нравятся street photo's, когда снимают людей на улице, пусть даже
фотограф старается быть при этом незаметным. Такие фотографии обычно
очень естественны и порой забавны. И если даже человек выглядит там не
очень красиво, что поделать? Он сам показал себя с такой стороны. Кроме
того, я и сам фотографирую на улицах людей и не всегда спрашиваю у них
на это разрешения, потому что тогда это будут совсем другие кадры…
Юрий Мареев, г. Москва: —
Конечно, для работы папарацци надо иметь не только хорошую техническую
оснастку, но и способность переступать через некоторые этические,
правовые, корпоративные, криминальные и иные барьеры. Однажды я здорово
испугался за сохранность своей фотокамеры, когда охранники на рынке
«доходчиво» объяснили мне о запрете на фотосъемку. А в основном народ у
нас дружелюбный и снимаются охотно.
Андрей Полушкин, г. Санкт-Петербург: —
Мне сложно судить о папарацци. Это явление из другого мира. Папарацци —
охотник за знаменитостями. Вопросы качества фотографии, оригинальности
ее построения, раскрытие характера снимаемого человека — вопросы для
папарацци второстепенные. А вот знаменитость без штанов — предел
мечтаний. Цель съемки — раздобыть нечто непотребное на потеху публики.
Одно из пакостных явлений омерзительного мира чистогана. Совсем другое
дело — фотографы, показывающие нам жизнь «маленького человека», — не
ради личной наживы, а из симпатии к своему персонажу, в состоянии
сопереживания ситуации и от желания зафиксировать пульсацию жизни.
Отображая этот мозаичный калейдоскоп бытия, они создают слепок,
своеобразную посмертную маску своего времени. Но этих фотографов я не
причисляю к папарацци!
Владимир Федянин, г. Москва: —
Работу папарацци могу оценить только со стороны, т.к. не являюсь
профессиональным фотографом. Отношение к представителям этой профессии
у меня неоднозначное, но недооценивать их труд для социума считаю
недальновидным. Мой дедушка, большой любитель историй про сыщиков,
поведал мне следующий факт: однажды, в начале прошлого века, на
просмотре документального фильма очевидец случайно увидел в окне дома
лицо разыскиваемого преступника! Последние скорбные события доказали,
что даже съемка человеческой трагедии может оказаться полезной как
самим пострадавшим, так и органам правосудия.
Михаил Курцев, г. Воскресенск: —
Папарацци, в первую очередь — охотник, выслеживающий свою добычу
осторожно, планомерно, соблюдая все мыслимые меры предосторожности ради
одного выстрела из своего оружия. Его оружие — фотоаппарат. В его
арсенале присутствуют разнообразные модели начиная с «зеркалки» с
полным комплектом первоклассной оптики и заканчивая мобильным телефоном
с возможностью фотосъемки. Его работа требует не только
профессионального знания фотодела, но и навыков сыщика. Он неотступно,
словно тень, следует за намеченной жертвой, и все это зачастую ради
одного-единственного кадра. Кстати, за него он может получить неплохой
гонорар! Хороший папарацци — не тот, кто смог сделать интересующий его
или даже просто случайный сенсационный кадр, а тот, кто смог это кадр
продать, довести до печати или, попросту говоря, унести вовремя ноги,
сохранив в целости аппаратуру и свое лицо. Это экстремал от фотографии!
